- “...но мы будем надеяться на то, что с миссис Дженкинс всё будет в порядке. А теперь к погоде! Август неизбежно подходит к концу, и решил перед осенью ударить нас особенно душной, облачной неделей. Приготовьте свои кондиционеры, вентиляторы и холодное пиво, слушатели, потому что спасительная прохлада вернётся только под вечер, когда прояснится небо…”
Оптимистичный, но монотонный голос диктора радио как ни в чём не бывало гудел из радио, которое в современные годы казалось древним и бессмысленным. Зачем мучиться с помехами и шумом, когда можно послушать ту же станцию намного чище на смартфоне?
Тэннер сидел взаперти в маленькой ванной комнате без единого окошка и беззаботная болтовня незнакомого ему человека его странным образом успокаивала. Может дело было в том, что у радио, в отличие от смартфона, нет "глаз", и ни диктор, ни радио-музыканты никогда не смогут подглянуть в запертую ванную комнату Тэннера Вульфа. Он поспешно бинтовал ногу (глубже, чем следовало, глубже, чем следовало, что только будет в следующий раз, боже, этот раз точно будет последний). Взгляд его старательно избегает смотреть вниз, его руки и так наизусть знают каждый шаг для наложения надёжной повязки; слухом он теряется в дебрях неравномерных помех радио, лишь частично вслушиваясь в прогноз погоды, который уже сменила очередная порция музыки. Ему хочется думать абсолютно ни о чём, он даже дышит тише, чтобы ненароком не привлечь внимание нежелательных мыслей. Они только лишний раз напомнят ему какой же он-
Несмотря на обещанную духоту, Тэннер чувствует только холод, исходящий от ванной полной уже не столь ледяной воды как всего полчаса назад. Ему всегда казалось, что ледяная вода усиливает боль, но и быстрее останавливает кровотечение. Возможно однажды именно эта иллюзия его и убьёт, когда через пелену боли, он не почувствует подкрадывающийся холод смерти. Когда новая рана не станет кровоточить меньше от парализующего холода воды, пока та полностью не окрасится в алый.
- “...А чем занимаешься сейчас ты, слушатель?”
Тэннер резко вздрагивает и огромными глазами пялится в плиточную стенку ванной, будто пойманный с поличным.
(Ничем, совершенно ничем, я уже закончил, я уже ухожу, не обращайте внимания, пожалуйста…)
- “...Впрочем, чем ты сейчас не занимался, я рекомендую навострить уши, потому что сегодня в нашей студии…”
Тэннер облегчённо вздыхает, пока диктор с энтузиазмом представляет своей аудитории какую-то локальную известность и на пару с ней звонко щебечет в интервью, которое Тэннер уже не слушает. Он убирает ладони, коими мигом назад неловко (стыдливо) прикрывал повязку, и наконец-то решается взглянуть на результат. Повязка сидела хорошо. Следы крови и всего остального уже бесследно исчезли в прохладной воде. Он зачерпывает немного и глядит как вода утекает сквозь пальцы, будто чтобы убедиться, что там точно не осталось следов его грешка. Кап, кап, кап - время ускользает вместе с водой. Напоследок он быстро трёт мокрыми пальцами по коже, и оттуда стирая любой намёк на тёмное пятнышко, и только потом вылезает.
Пора покинуть эту холодную нору и забыть произошедшее как плохой сон.
(Этот раз точно будет последний.)
Притвориться нормальным, выйдя из полу-мрачной темницы маленькой ванной комнаты без единого окошка, было несложно. Привычно.
Уходя из ванной, Тэннер включает вентилятор, который ему пару лет назад всучил какой-то знакомый, и под лязганье лопастей отправился готовить себе обед, который возьмёт с собой на работу. Радио ставит на соседнюю стойку и (на всякий случай) переключает станцию на ту, где играли только музыку с редкими перерывами на рекламу.
- “Трудиться днями напролёт под горячим летним солнцем в десятки раз проще со стаканчиком нашего тёмного пива. Теперь и в безалкогольном варианте!”
Было только самое начало недели и его смена обещала быть без лишних злоключений. Аркхем был не столь большим по сравнению с Бостоном и такой нервотрёпки как там, здесь можно было не ожидать. Так Тэннер по-крайней мере себя успокаивал. Самые странные люди порой приходили напиться в его бар посреди рабочей недели, вне зависимости от размеров города. Но некоторых здешних чудаков Тэннер уже знал в лицо и потому мог быть уверен, что будет готов к любым сюрпризам. Такие мысли добавляли ему оптимизма. Кажется, не только народ Аркхема привыкает к нему, но и Тэннер уже освоился с ними. Может дед был всё-таки неправ, когда говорил, что это плохой город?
Тэннер даже не думает о более оживившихся кошмарах, постоянно навещавших его с тех пор как он переехал сюда. Они тоже были привычной, практически неотъемлемой частью его жизни.
(Но ведь он осел в Аркхеме не ради этого, не так ли?)
Рука, методично нарезающая овощи, останавливается в середине движения.
- Попозже разберусь, оно никуда от меня не убежит, - невнятно бормоча, оправдывается он перед самим собой. - Раз уж я не смог от них убежать, кхм, - неловкий смешок, после которого Тэннер тянется к колёсику громкости на радио и выкручивает его чуть ли не на максимум.
- Надеюсь, соседи будут не против, - в очередной раз вздыхает он и уже думает, как будет извиняться, если старческого пара с верхнего этажа всё же придёт жаловаться на громкую музыку посреди дня. Ему хотелось поскорее сбежать на работу, где ему не придёться терзаться мрачными думами о себе. Там в центре происходящего всегда были посетители. Забывать о собственных проблемах было намного проще, когда надо слушать чужие, с улыбкой и отточенными движениями на любой случай.
-ж-
Знакомая ещё со дня радиостанция играет теперь и в баре, бодро оповещая пока что одинокого Тэннера обо всех изменениях в политике и спорте. Где-то через неделю начнётся новый сезон рэгби, что в переводе означает полный зал и множество весёлых несчастных случаев. Быстро моя и насухо вытирая стаканы, оставленные со вчерашней смены, Тэннер беспечно размышляет о разных командах и как они будут вести себя в предстоящих играх, а также перебирая какие были любимчиками завсегдатаев. К счастью, в небольшом городе выборка была соответствующе маленькой.
- По сравнению с Бостоном, я тут практически отдыхаю, - усмехается он себе под нос, после того как последний чистый стакан занял своё место на стойке. Пусть и довольный проделанной перед сменой работой, Тэннер на всякий случай всё-равно оглядывается, не подслушал ли кто его мысли вслух. А то решат ещё, что он мало работает.
Он чувствует себя максимально уверенным в себе, когда в бар вваливаются первые посетители. И предсказуемо: вечер проходит вполне спокойно. Тэннер непринуждённо общается с людьми за стойкой, время от времени подливая в новые стаканы. Иногда уходит, чтобы разнести заказы из кухни. Между делом незаметно прибирается.
Никто не конфликтует и не выделывается без нужды, за что Тэннер был безмерно благодарен. Единственное, что портит идеальную смену - это повязка, жмущая под штанами, напоминающая тупой болью при каждом движении. Тэннер не имел ничего против боли, хотя она и отвлекала. Он поглядывает на часы, надеясь подгадать время, чтобы быстренько сбежать в уборную, поменять бинт и спрятать старый в отдельном непрозрачном пакете. Поток посетителей сегодня то почти иссякал, то, удивительно, заполнял пол-зала. Сейчас активность снова шла на спад.
(Ещё часик потерпеть, мне ж несложно.)
Но чем меньше вокруг людей, которых можно было ублажить идеальным сервисом, тем больше он отвлекался. Пальцы нервно сжимают тряпку, которой он в сотый раз протирает один и тот же стакан. Пока что клиенты этого не замечали и не жаловались.
(Соберись, соберись, дурень. Прекрати.)
Усилием воли он отставляет и стакан, и тряпку, и думает, а не пойти ли ему ещё раз проверить запасы бухла. Он быстро обходит немногих клиентов, переспрашивая, не желают ли они чего выпить. Два-три новых заказа выполняются быстро и без осечек, хотя внутри Тэннеру иррационально кажется, что он в любой момент что-то опрокинет. Именно в этот момент за своей спиной он слышит грохот и звон стекла и лишь благодаря заученному усилию воли не роняет поднос с пустыми стаканами.
- Ай, мать твою дери, Энди, чтоб я ещё раз с тобой напивался! - рычит какой-то мужчина следом.
- Осторожней, пожалуйста… - Тэннер мгновенно оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть как угрюмый приятель Энди опорожняет несколько стаканов хорошего виски прямо на пол. - Я сейчас уберу, - лепечет он, отставив на пустой столик и подойдя к мужчине, - Вам помочь дойти до уборной?
Мужчина что-то удовлетворительно мычит и заваливается своим немалым весом на худощавые плечи Тэннера.
- Нам сюда, - сохраняя дружелюбную улыбку, он ведёт посетителя в нужную сторону. У двери тот отмахивается от Тэннера с тем же неразборчивым мычанием и кое-как втискивается своей широкой фигурой в туалетную комнатку.
Тряпка и ведро с чистящим средством уже ждали под стойкой. Минут пять - собрать осколки, даже самые мелкие. Ещё минут пять - вытереть лужу из алкоголя и рвоты. Никто до сих пор не жалуется, и на Тэннера ползущего под столиками никто не обращает внимания, хотя ему кажется, если он обернётся достаточно быстро, то обязательно увидит пялящиеся на его зад насмешливые взгляды. К счастью, времени поддаваться лёгкому приступу тревоги у него нет.
Но как если бы мироздание решило, что хватит Тэннеру спокойствия на этот вечер, в бар вваливается поздняя и уже пьяная компания шумных людей. А из кухни в придачу ко всему слышится запах горелого. Тэннер не знает, почему бежит в кухню со своим ведром, но ноги требовали куда-то деться и вот он здесь.
На первый взгляд ничего необычного, кухня и кухня. Неплохо было бы полы помыть в ближайшие дни, мимолётно думает он, но это не его забота. Горелое мясо уже выкинули и спешно готовили новую порцию взамен испорченной. Повариха кидает на вставшего на пороге Тэннера косой взгляд, но тут же отворачивается обратно к стейкам.
- Чё, опять бухло хорошее на полу оказалось?
- Ага… - отвечает он, и может поклясться, что снова слышит звон стекла за дверью.
- Рада, что не мне там отдуваться приходиться, - её слова резко напоминают Тэннеру, что он зря теряет время, и он поспешно направляется к задней двери, где находились мусорные баки.
Свежий ночной воздух отрезвляет и прогоняет тревогу, несмотря на сильную вонь мусора. Но миг спокойствия исчез тут же, стоило Тэннеру бросить один взгляд в сторону. Одного вида внушительной бродячей псины, копавшейся в поисках мяса, хватило, чтобы с лица пропала вся краска. Тэннер, конечно, любил собак и жалел вот таких брошенок, изредка оставляя им объедки на заднем дворе дома, где жил. Но! Большое и жирное “но” заключалось в том, что нравились Тэннеру только дружелюбные, симпатичные собачки на поводках у не менее дружелюбных и симпатичных хозяев. А беспризорников он предпочитал жалеть на расстоянии.
И вот эта вот псина была совершенно несимпатичной и находилась слишком близко к нему. И к окну на кухню бара в том числе: Тэннер без труда мог представить с какой лёгкостью эта громадина могла перемахнуть внутрь. Ещё проще было представить весь букет заболеваний, который жил в её пасти, как только она в панике начнёт кусать всех кого не попадя. Поэтому содержимое ведра ввиде грязной жижи и осколков стекла Тэннер бросил в неё без лишних раздумий и сожалений.
- А ну, пошла отсюда! - добавил он, прежде чем трусливо скрыться за дверью на случай если собака окажется из смелой породы. Завалившись на дверь, он испуганно переглянулся с поварихой, тоже напугавшейся от такой близости с диким животным.
- Чёрт, эта мразь была у меня под самым носом. Клянусь бабкой, она ещё посмотрела на тебя так... по-человечьи, когда я окно захлопнула.
- Да ну тебя, Нэнси, - нервно выдыхает Тэннер и обнимает ведро, прикрыв глаза. - Подышал свежим воздухом называется…
- Тэннер, твои руки…
- А? - он поднимает к глазам ладонь и видит как по пальцами тонкими, разбавленными ручейками струится кровь. Боль, сопровождавшая порезы, будто ждала этого момента и как никогда резко ударила в мозг. Тэннер делает дрожащий вдох и быстрый выдох. - Ах-ха, даже не заметил, что порезался, пока убирался. Где у нас пластыря и дезинфект лежат?
- За холодильником.
Тэннеру хочется расплыться в неприлично широкой улыбке, но обеспокоенный взгляд Нэнси как удар хлыстом напоминает ему, что он не у себя дома, заставляя резко выпрямиться. И всё же как хорошо, как удобно. Пусть и очень, очень невовремя. Но кажется, вечер этот всё же не так плох, думается он, когда направляется в сторону уборной.

Подпись автора